Костер горел ярко, и безлицые тени дрожали вокруг него, изумленно наблюдая веселую игру огня. Савелий сел на пень и
протянул к огню прозрачные, сухие руки. Рыбин кивнул в его сторону и сказал Софье...
Пристально глядя на огонь костра, наполнявший глаза ощущением жара,
протягивая к огню длинные шевелящиеся руки, весь бесформенный в путанице рук и ног, дрожащих теней и света, Искариот бормотал жалобно и хрипло...
— Точно так же в холодную ночь грелся у костра апостол Петр, — сказал студент,
протягивая к огню руки. — Значит, и тогда было холодно. Ах, какая то была страшная ночь, бабушка! До чрезвычайности унылая, длинная ночь!
Неточные совпадения
— Прошу вас, — ближе
к делу! — сказал председатель внятно и громко. Он повернулся
к Павлу грудью, смотрел на него, и матери казалось, что его левый тусклый глаз разгорается нехорошим, жадным
огнем. И все судьи смотрели на ее сына так, что казалось — их глаза прилипают
к его лицу, присасываются
к телу, жаждут его крови, чтобы оживить ею свои изношенные тела. А он, прямой, высокий, стоя твердо и крепко,
протягивал к ним руку и негромко, четко говорил...
Тут же сидел на корточках чахоточный мастеровой, наклонившись
к огню впалой грудью; очевидно, беднягу била жестокая лихорадка, и он напрасно
протягивал над самым
огнем свои высохшие руки с скрюченными пальцами.
Долго Жорж не решался переменить удобного положения на широких креслах и
протянуть руку
к столу… притом в комнате не было свеч — она озарялась красноватым пламенем камина, а велеть подать
огню и расстроить очаровательный эффект каминного освещения ему также не хотелось.
Они вошли в хорошую, просторную избу, и, только войдя сюда, Макар заметил, что на дворе был сильный мороз. Посредине избы стоял камелек чудной резной работы, из чистого серебра, и в нем пылали золотые поленья, давая ровное тепло, сразу проникавшее все тело.
Огонь этого чудного камелька не резал глаз, не жег, а только грел, и Макару опять захотелось вечно стоять здесь и греться. Поп Иван также подошел
к камельку и
протянул к нему иззябшие руки.
— Для храбрости! — добавил Милов, сидя на корточках пред
огнём и
протягивая к нему серые руки с растопыренными пальцами.
Потом группа ямщиков медленно направилась
к нашей юрте. Дверь скрипнула, ворвался клуб холодного воздуха… Ямщики один за другим входили в избу, подходили
к камельку,
протягивали руки
к огню и смотрели на Островского. Тот как будто даже не замечал их…
Ночь тянулась, и костры еще тлели. Иуда отвалился от стены и медленно прибрел
к одному из костров, раскопал уголь, поправил его, и хотя холода теперь не чувствовал,
протянул над
огнем слегка дрожащие руки. И забормотал тоскливо...